карта сайта

почта

Палаты Все новости Законодательство СП-Центр Персоналии



Сайт Ach-Fci.ru работает как информационный источник информации...
Все ресурсы и источники информации на данном сайте не действительны!

Счетная палата Российской Федерации

Публикации

Идеология власти.

Принципы работы и задачи СП

Аппарат Счетной палаты

Взаимодействие

Международное сотрудничество

ИТКС СП РФ

НИИ СП РФ

Экспертно-консультативный совет

Закон о Счётной палате РФ

Сервисные ссылки

Поиск по сайту

Подписка на новости

Личная страница

Вопрос-ответ

Объявление

Официальный сайт Ассоциации контрольно-счетных органов Российской Федерации "Счетные Палаты России" зарегистрирован как средство массовой информации.

Последние обновления

23.10 Контрольно-счетная палата Петропавловск-Камчатского городского округа. Подробнее

22.10 Выпуск №1/2007(1) научно-практического журнала "Вестник АКСОР". Подробнее

22.10 Обновление раздела КСП Мурманской области "Контрольно-ревизионная деятельность". Подробнее

22.10 Обновление раздела КСП Мурманской области "Экспертно-аналитическая деятельность". Подробнее

19.10 Закон Чувашской Республики "Об утверждении отчета об исполнении республиканского бюджета за 2006 год". Подробнее

19.10 Обновление раздела КСП Иркутской области "Публикации в СМИ". Подробнее

Наши партнеры

Методические материалы Научно-исследовательского института системного анализа Счетной палаты Российской Федерации

АКСОР
Новости Счетной палаты РФ
ГИАС КСО
КСП г.Волгоград


Главная  >>  Счетная палата Российской Федерации  >>  Публикации   >>  Идеология власти. Идеология власти.

3.4. Сословное деление

... Народ, распределенный на известное число государственных чинов со строгим различием в правах и обязанностях, и есть та основа, на которой коренится государственная власть... Распадение на слои явление всегдашнее и вечное...

Государственная власть, будучи высшим проявлением здорового состояния нации, требует здорового состояния социального строя.

Государство не может действовать одними политическими комбинациями, не приводя к искажению собственной идеи. Все существеннейшие его потребности, как общение власти с нацией, воздействие на общественную жизнь и самосохранение в нации нравственного идеала удовлетворяется главнее всего собственным состоянием социального строя. В нем государственная власть находит свои главные средства и действия. Забота о социальном строе характеризует все наиболее сильные и процветающие государства во все эпохи, которые всегда относятся к нему бережно, и стараются не ломать его, а именно на нем строить государственную вертикаль власти.

Примером такого подхода служит, в частности, быт древней Руси, который покоился строго на сословном начале. Каждый гражданин государства Российского непременно состоял в каком-либо чине, принадлежал к какому-либо сословию, обязанному отбывать то или иное “тягло”. Таким образом, народ распределенный на известное число государственных чинов со строгим различием в правах и обязанностях, и есть та основа, на которой крепится государственная власть. В этой связи необходимо заметить, что значение социального строя для государственной власти еще недостаточно разработано. Имеется определенная путаница и в понятии “сословие”. Что же такое сословие? Нация, по различию условий жизни, по многообразию ее требований, всегда распадается на слои, не одинаковые по условиям жизни, а потому представляющие известные различия и в своем быте, в своих привычках, в том, что составляет сильнейшие и слабейшие их стороны. Назовем эти слои классами, как термином более понятным публике.

Это распадение на слои не есть какое-либо “исчезающее” явление, не есть что-либо свойственное одному лишь периоду развития, а явление всегдашнее, вечное. Никогда это расслоение не было сильнее, нежели в настоящее время, когда культура значительно усложнилась в сравнении с предшествовавшими веками.

В крупном плане можно выделить два класса: класс умственного труда и класс физического труда. В каждом из них и на их “пересечении” имеется большое количество прослоек, занятых конкретным трудом, который и определяет их принадлежность к сословию и их роль в служении государству. Наиболее ярко выраженным сословием являются крестьяне, рабочие, интеллигенция научная и интеллигенция творческая, бизнесмены и коммерсанты, государственные служащие. Между этими слоями населения существуют определенные противоречия, которые имеют место и в отношениях между государством и каждым из слоев. Поэтому одна и та же мера государства не бывает одинаково приемлема всеми сословиями. В этом разрыве интересов государства и общественных слоев заключается проблема современной государственной власти.

Прежде всякий социальный слой, как только он обозначался в своей отдельности и особенности, становился основой государственного строения. Он привлекался к служению государству на основании тех своих свойств, которыми мог бы быть государству полезен. С другой стороны, он именно как слой, получал государственное о себе попечение. Его жизненные свойства получали опору в государстве. Таким-то образом “класс” - социальный слой - становился сословием. Сословие есть не что иное, как государственно-признанный и в связь с государством поставленный социальный слой.

Если теперь говорят о бессословности, то это не значит, что нация перестала расслаиваться, а значит только то, что государство не дает этому расслоению своей санкции, игнорирует его в своих политических построениях.

Почему это происходит? Без сомнения, от ослабления общей идеи устроения, осмысливающей государственную жизнь, помогающей государству быстро и удачно угадывать свой долг в отношении явлений национальной жизни. Старые государства повсюду связывали себя с жизнью нации. Организация общественная поэтому становилась орудием организации государственной под единым объединяющим началом верховной власти. Идея демократии разобщила государство и общество. При своей претензии вобрать нацию в себя новое государство в действительности стало лишь вне нации. Перестав составлять две неразрывные стороны одной и той же национальной жизни, государство и общество приходят даже к антагонизму, завершенному ныне уже появлением с одной стороны идеи глобализма, а с другой стороны всеобщего равенства.. Эта идея в обществе все сильнее расслаивающемся принадлежит к числу больших опасностей современной жизни. Она не только ослабляет государство, но без сомнения допускает общественное расслоение доходить до ненормальности, болезненности. Последствие мы видим в том, что ныне уже сословные интересы становятся живее и упорнее, нежели не только государственные, но даже национальные.

Между тем отметим, что сама идея бессословности явилась не вследствие уничтожения расслоения нации, а напротив, как идея еще нового слоя - слоя бюрократического и политического, который устраняя нацию от непосредственной связи с государством, взял на себя функцию представительства государства перед нацией и нации перед государством. Одним из выходов из этого положения является идея единоличной власти как форма непосредственной связи верховной власти с нацией. Пока в нации жив этот дух, она всегда смотрит на всякие помехи этому, как на злоупотребление, всегда стремится “дойти до самого царя”, в котором точно также встречает стремление быть в личном, непосредственном общении со своим народом.

Задачи общения верховной власти с обществом обеспечиваются в наибольшей мере тогда, когда наиболее деятельные силы нации находятся “на виду”, а это происходит лучше там, где энергичнее и свободнее происходит группировка нации на слои и сословия, в споре которых обозначаются наиболее способные и типичные выразители национальной идеи “лучшее меньшинство”.

Находить и видеть их для верховной власти всего легче и удобнее тогда, когда она соприкасается с этими группами на самом деле управления страной. Это же, в свою очередь, достижимо именно при идее сословного государства, то есть когда естественно образующиеся национальные слои становятся сословиями, обращаются на государственную службу теми своими сторонами, которые к этому пригодны. В старину умели обращать на государственную службу даже бродяг и разбойников казаков. Если этого не делается с новыми слоями, то не по пригодности их к такой роли, а по ослаблению самой устроительной идеи государства.

Государство, “государственный союз”, есть лишь завершение, а не упразднение национального. Государство лишь связывает воедино, проводит до общего центра нити национальной работы. В этом вся его роль и значение. Если нет национальной работы - не из чего создавать и государство. Наоборот, чем оживленнее национальная жизнь и национальное расслоение, тем необходимее государство как обязательная, объединительная организация. Его исходными пунктами поэтому являются естественно сами национальные слои, которые, во-первых, своей работой указывают, в чем потребна обязательность, во-вторых, в своих центральных пунктах являются готовой служебной силой для государства. Лишь там, где кончается эта слоевая организация, необходимо создание организации чиновнической, но там, где есть живой национальный слой, пригодный для государственной работы, излишне создавать другой, искусственный, который не будучи необходим, даже делается вреден, потому что является конкурентом национального слоя, и невольно подавляет его.

Естественно видеть, что, начало власти, выражающее самый дух нации, особенно охотно ищет свои государственные орудия там, где они создаются национальной же работой. Оно дает этим слоям сословный характер, обращает их на службу государству, и лишь промежутки между ними заполняет искусственной бюрократической организацией. При этом государственная организация на многих пунктах является неразрывно связанной с нацией, и из сословной службы черпает лучший персонал даже для службы бюрократической. Таким образом, получается наиболее дешевая, наиболее способная сознательно исполнять предначертания верховной власти, проникнутой тем же национальным духом. С другой стороны, эта государственная организация наименее способна превращаться в то опасное бюрократическое “построение”, которое отделяет верховную власть от народа почти с той же силой, как парламентская «деятельность» профессиональных политиканов.

Таким образом, для власти необходим развитой социальный строй. Он составляет естественное дополнение государственной власти и даже ее необходимое условие.

Для многих государств этот процесс сословного деления весьма актуален, потому что социальная структура аморфна и идея государственного служения забыта. Поэтому сейчас необходимо начинать целенаправленную работу по структуризации общества с точки зрения государственной службы. Необходимо выделить “лучшее правящее меньшинство” для несения государственной службы на уровне государственной власти, а также определить роль каждого слоя населения в этом деле.

Рассмотрим гносеологию и историю сословного деления. Вначале о гносеологии этой проблемы. Обратимся к Евангелию.

Здесь интерес в свете рассматриваемой проблемы имеют две притчи. Первая – о сеятеле: «… вот вышел сеятель сеять; И когда он сеял иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; Иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока; Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло; Иное упало в терние и выросло терние и заглушило его; Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать». Эта притча говорит о преемственности слова Божьего людьми. Из него видно, что только в одном из четырех случаев семя упало на добрую землю и дало всходы, но опять же разные. В нашем случае мы говорим о разных способностях людей – кто-то из них «каменная почва», а кто-то «добрая земля». Но и «добрая земля» как видно дает разные результаты. И в этой притче мы видим Божественное начало разделения людей и различного их назначения, т.е. изначального неравенства. Именно это изначальное неравенство и является основой сословного деления людей в обществе.

Следующая притча, подтверждающая эту мысль более ярко, - это притча о талантах (денежная единица у древних евреев), означающая вес серебра. В нашем случае таланты можно воспринимать и в буквальном смысле слова): «…человек, который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое; И одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился; Получивший пять талантов пошел и употребил их в дело и приобрел другие пять талантов; точно также и получивший два таланта приобрел другие два; получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего».

Из этой притчи кроме того, что люди наделены разными способностями, мы видим и то, как они их используют.

Если отойти от религиозных воззрений на неравенство людей, то мы невооруженным взглядом видим это природное, а затем уже социальное неравенство на всем протяжении исторического развития. Сословия были, есть и будут всегда (в этом мире). Были рабы и рабовладельцы, цари, феодалы и чернь. Есть президенты, чиновники и просто граждане. В высшее сословие попадают более сильные умственно, более хитрые, но не худшие.

Внизу остаются слабые и добрые, но не всегда лучшие. Худшие и лучшие мы, в данном контексте, даем в понятии христианском, как, впрочем, и других религий. Таким образом, корни сословности лежат в неравноценности людей и это аксиома.

Рассмотрим как же складывалась и что собой представляла сословность в Древнем Риме и в России.

Первый элемент сословности складывался в Древнем Риме на базе семьи (16):

«Иметь собственный дом и детей признавалось у римлян за цель и главную суть жизни гражданина. Смерть не почиталась несчастием, потому что она неизбежна, но вымирание семьи, тем более целого рода, считалось бедствием, и рано выработаны были способы усыновления чужих детей, чтобы существование рода поддержать.

Семейные отношения у римлян были строгим проведением начал, намеченных самою природою. Семья, по римским понятиям, должна была составлять нечто вполне единое, а потому и управляться она должна была одним полноправным - за смертью своего отца - представителем - мужем, отцом. Его жена, их сыновья и внуки со своими женами, их незамужние Дочери - все это одинаково входило в состав неразрывной семьи, и пред ее главою было так же бесправно, как вол или раб. Все, безусловно, подчинялось главе семейства: он судил членов своей семьи и определял им наказание вплоть до смертной казни. Не закон, а только религиозные обычаи и нравы полагали тут границы воле отца, только они, а не закон запрещали отцу кидать своих новорожденных детей. Освобождение взрослого сына от отцовской власти во всей се полноте было выработано позднее и обставлено большими затруднениями, чем отпущение на волю раба. Сыновья были гражданами и имели свои права, только при жизни отца некоторые их права не применялись, но со смертью отца все его сыновья сразу делались полноправными гражданами и становились главами своих семейств.

Женщина всегда была в положении подчиненном у мужчины, потому что она принадлежала только семье и не существовала для общины. Зато в семье женщина занимала почетное положение, не несла тяжелых работ, лежавших на рабах, а только надзирала и занималась пряжею — почетным и почти обязательным для нее делом. Семьи братьев не теряли связи окончательно. В некоторых случаях обычай требовал, чтобы глава семейства совещался со своими ближайшими взрослыми родственниками. Происходившие от одного родоначальника признавали себя членами одного рода и по имени своего родоначальника и именовались.

Около самостоятельных семей группировались люди полусвободные-полузависимые, так называемые клиенты. Это были чужеземцы, принятые под свое покровительство в общине кем-либо из граждан, и их потомки, а также отпущенные на свободу рабы и их потомки. Юридически клиенты почти не отличались от рабов, но по обычаю и фактически пользовались значительно большею независимостью.

Соединением родов составилось государство, из их земельных участков образовалась его территория. Каждый законный потомок одного из родоначальников был гражданином этого государства, они и именовались «отцовыми детьми». Пред общиною все ее члены были равноправны, хотя внутри семей взрослые сыновья и подчинялись вполне воле отца. Клиенты же и другие домочадцы пользовались покровительством общины, но не имели всех прав, не несли зато и всех обязанностей.

Государственное устройство было повторением - в более широкой сфере - семейных отношений. По римским понятиям, государство так же нуждалось в полноправном главе, как и семья, а так как между свободными и равноправными гражданами не было прирожденного главы, то из среды полноправных и способных носить оружие граждан избирался пожизненно царь, правитель, который и имел все признаки власти отца в семье. Воля его законно ничем не была ограничена. Он безапелляционно судил и налагал наказания. Приговорив кого-либо даже к смерти, он мог, но не был обязан допустить обращение к народу с просьбою о помиловании. Он принимал за всю общину обязательства - заключал мир и объявлял войну, он назначал отрядных начальников во время войны и градоправителя на время своего отсутствия, и эти лица были просто его уполномоченными, а не должностными лицами в нашем смысле слова. Единственное легальное ограничение власти царя состояло в том, что он мог лишь применять законы, а не изменять их. Распоряжение его в последнем смысле было бы просто почтено за незаконное и не было бы исполнено, а если бы царь стал слишком часто рисковать такими распоряжениями, то потерял бы власть: ему повиновались не как высшему существу, а лишь потому, что для общины считалось наиболее удобным иметь полноправного главу. Царь имел право и, пожалуй, был даже обязан назначить себе преемника; если же он почему-либо этого не сделал, то коллегия отцов предлагала гражданству царя и, если община принимала его, он становился царем.

Граждане были между собою вполне равноправны, сословных различий не было. Это было особенностью латинской нации и объясняется, вероятно, тем, что на месте своего поселения латины не нашли никакого другого населения и не подчинили себе никакой другой расы. Неграждане были в римской общине вполне бесправны.

Государственное устройство опиралось только на граждан: все граждане поголовно должны были в случае нужды выступать воинами, несли обязанности по сооружению стен и общественных построек. Денежных податей граждане не платили. Неграждане уплачивали в распоряжение царя денежные сборы как бы за свою охрану. Другие доходы, которыми вообще распоряжался царь, составлялись из таможенных сборов и платы за пользование участками общественной земли. Расходы государства были очень невелики, потому что услуги общине не оплачивались.

Граждане участвовали в народных собраниях, которые созывались царем не реже двух раз в год. На этих собраниях народ только давал согласие на предложения, делаемые царем, или отвергал их, но не мог ни обсуждать их, ни делать своих предложений.

Рядом с царем и народным собранием стоял сенат - собрание старейшин. По идее сенат был составлен из родоначальников тех 300 родов, которые положили основание Римского государства, поэтому сенаторы назывались «отцами» и число их было 300. Так как государство должно было быть организовано и управляемо по образцу семей, то в случае смерти царя без преемника власть переходила в руки сената. Из числа сенаторов выбирался по жребию временный царь. Если в течение пяти дней он не успевал подыскать человека, которого можно было бы предложить в цари, то сам назначал нового временного царя, и этот поступал так же, пока не был избран царь. Сенат являлся вообще сотрудником царя, из его среды царь по преимуществу избирал своих помощников. Главное же значение сената состояло в том, что он был охранителем законности и от царя, и от самой общины: сенат мог отказать в утверждении всякому постановлению общины, если находил, что оно нарушает обязанности к богам или к другим государствам или органические законы самой общины. Отсюда для царей возникла почти необходимость узнать предварительно мнение сената о всякой мере, которую они желали предложить общине. Но не закон, а соображения удобства предписывали это царю, и они же подсказывали сенату, когда было бы неблагоразумно пользоваться этим правом. И всего более политическая мудрость сената создала такое положение, что при обширнейшей власти общины над каждым своим членом, при обширнейших полномочиях царя и его доверенных лиц римский гражданин, который не нарушал законов, чувствовал себя совершенно обеспеченным во всех своих правах.

История Рима более известна нам в подробностях с того времени, когда внутри общины шла троякая борьба. В среде полноправного гражданства развивались стремления к изменению формы государственного устройства, неполноправные члены общины стремились получить полноправие, люди, находившиеся в тяжелом экономическом положении, боролись против зажиточных. Эти движения многоразличным образом сталкивались, переплетались, приводили иногда к результатам непредвиденным н создавали основания и поводы к дальнейшей борьбе.

Древнейшим проявлением такой борьбы была отмена звания пожизненного главы государства, т. е. уничтожение царской власти. Из самого организма латинских и греческих общин такая перемена вытекала естественным путем, цари существовали и были уничтожены и в других общинах. Из баснословных преданий об изгнании царя Тарквиния нельзя выделить фактических подробностей, но ясно видны причины раздражения народа: царь не советовался с сенатом, несправедливо постановлял приговоры о смертной казни и о конфискации. Могущественный род, долго господствовавший в Риме, уступил не без борьбы) но подробности ее в предании представлены, несомненно, неверно.

По изгнании царя народ клятвенно обязался никогда не допускать восстановления царской власти, само имя «царь» навсегда осталось в Риме ненавистным. Но, строго говоря, царская власть не была уничтожена, а с чисто римскою практичностью найден был способ сохранить сильную власть во главе общины ив то же время ограничить эту власть. власть вручена была теперь не одному лицуй не пожизненно, а сроком на год н двум лицам — консулам, что значит «товарищ». И тот и другой консул обладали всею полнотою власти, но обязательны были только те распоряжения, которые исходили от обоих консулов, в случае же несогласия одного консула приказания другого не имели силы. Консулы не были обязаны разделять сферу своих действий, и каждый мог изменить распоряжение своего товарища, но в целях удобства они обыкновенно разделяли между собою главные отрасли управления или чередовались в главном распоряжении помесячно или ежедневно.

Коллегиальность и срочность консульской власти, вполне подобной власти царя, влекли за собою, однако, важные ограничивающие ее последствия. Консулы уже не были, как прежде цари, неответственны пред законом: консула по истечении срока его власти можно было за преступления привлекать к суду; консулы уже не могли возлагать на граждан обработку своих земель, что мог сделать царь; затем уже с самого учреждения консулы были обязаны предоставлять осужденным право апелляции, и не только в случае смертных приговоров, а и в случае наложения крупных штрафов — и постепенно это право апелляции все расширялось и расширялось. В скором времени фактическое отправление правосудия было поручено двум новым чиновникам, квесторам, затем в их заведование перешли и финансы. Квесторов назначали консулы, квесторы обязаны были безусловно повиноваться консулам, но консулы ничего не могли сделать без их ведома и содействия.

По истечении годового срока своих полномочий консулы должны были, как прежде цари, назначить себе преемников, но это было лишь формальностью: они обязаны были назначить консулом того, кого указывала община. Фактически консулы могли влиять на избрание, например отстранять иных кандидатов, но постепенно свобода общины в выборе консулов расширялась, однако консул по собственному произволу выбирал себе товарища на случай смерти другого консула. При особо важных обстоятельствах каждый из консулов мог назначить диктатора. Диктатор пользовался первоначально неограниченными полномочиями; он, однако, обязан был немедленно избрать себе помощника, который получал название «magister equitum». Полномочия диктатора оканчивались вместе со сроком пребывания во власти того консула, который его назначил, и во всяком случае не могли продолжаться долее шести месяцев.

Совершившаяся в Риме революция была, если можно так сказать, консервативна: с устранением царской власти резкой перемены в государственном устройстве не произошло; будущему предстояло решить, как разовьются, какие дадут результаты совершившиеся перемены, как пойдет жизнь общины при вновь созданных условиях — в согласии ли, к одной ли общей цели, или возникнут новые столкновения. Во всяком случае, в эту эпоху было заложено основание римскому гражданству в позднейшем смысле этого слова. Плебеи еще далеко не достигли равноправия, патриции сохраняли еще и политические и экономические преимущества: из числа их избирались все должностные лица, только патриции имели право пользоваться общинными пастбищами. По право апелляции ко всей общине у же значительно обеспечивало личность каждого плебея, а право подавать голоса в сенат было хотя первым, но самым трудным шагом к уравнению сословий. Старинная знать вместе с тем, не пополняя своих рядов, как прежде, наиболее выдающимися людьми, обращалась все более и более в тесный, строго замкнутый круг, который всегда обречен, рано или поздно, на вымирание и утрату прежних привилегий.

Дальнейшее развитие во внутреннем устройстве общины вообще должно было идти неизбежно по пути уравнения сословий, и в то же время ясно обозначилось стремление строю оградить римское гражданство от новых элементов со стороны: римлянин должен был резко отличаться от чужеземцев, в сердца народа глубоко проникло сознание зарождавшегося могущества и национального единства — н никогда уже оно не покидало римлян до самого конца их истории. Все происшедшие в Риме реформы и революции потому и были плодотворны, тем и были велики, что никогда не имелось в виду ограничивать права самого государства, защищать против него так называемые естественные права отдельных лиц, а все усилия направлялись лишь на ограничение произвола высших представителей власти в государстве.

Таким образом, в крупном плане, сословность в Древнем Риме включала три сословия – патрициев, плебеев и неграждан. Над ними в форме верховной власти вначале был царь, затем сенат, а в последний период существования Рима – Император.

В России сословность складывалась следующим образом (12):

«Сей народ, подобно всем иным, в начале гражданского бытия своего не знал выгод правления благоустроенного, не терпел ни властелинов, ни рабов в земле своей и думал, что свобода дикая, неограниченная есть главное добро человека. Хозяин господствовал в доме: отец над детьми, муж над женою, брат над сестрами; всякий строил себе хижину особенную, в некотором отдалении от прочих), чтобы жить спокойнее и безопаснее. Лес, ручей, поле составляли его область, в которую страшились зайти слабые и невооруженные. Каждое семейство было маленькою, независимою республикою; но общие Древние обычаи служили между ними некоторою гражданскою связью. В случаях важных, единоплеменные сходились вместе советоваться о благе народном, уважая приговор старцев, сих живых книг опытности и благоразумия для народов диких вместе также, предпринимая воинские походы, избирали вождей, хотя, любя своевольство и боясь всякого принуждения, весьма ограничивали власть их и часто не повиновались им в самых битвах. Совершив общее дело и, возвратясь домой, всякий опять считал себя большим и главою а своей хижине.

В течение времен сия дикая простота нравов должна была измениться. Славяне, грабя империю (Византию), где царствовала роскошь, узнали новые удовольствия и потребности, которые, ограничив их независимость, укрепили между ими связь гражданскую. Они почувствовали более нужды друг в друге, сблизились жилищами и завели селения; другие, видя в чужих землях грады великолепные и всей цветущие, разлюбили мрачные леса свои, некогда украшаемые для них одною свободою; перешли в греческие владения и согласились зависеть от императоров. Жребий войны и могущество Карла Великого подчинили ему и наследникам его большую часть славян немецких но своевольство неукротимое было всегда их характером: как скоро обстоятельства им благоприятствовали, они свергали с себя иго и жестоко мстили чужеземному властелину за свое временное порабощение, так, что одна Вера христианская могла, наконец, смирить их».

Народное правление славян через несколько веков обратилось в аристократическое. Вожди, избираемые общею доверенностью, отличные искусством и мужеством, были первыми властелинами в своем отечестве. Дела славы требовали благодарности от народа: к тому же, будучи ослеплен счастьем героев, он искал в них и разума отменного. Еще не имея ни законов общественных, ни судей набранных, в личных распрях своих славяне отдавались на суд знаменитым гражданам; а эта знаменитость основывалась на изведанной храбрости в битвах и на богатстве, ибо оно приобреталось тогда войною. Наконец знаменитость сделалась для одних правом начальствовать, а для иных обязанностью повиноваться. Если сын героя, славного и богатого, имел великие свойства отца, то он еще более утверждал власть своего рода.

Эта власть означалась у славян именами боярыне, воеводы, князя, пана, жупана, короля или краля и другими. Первое без сомнения происходит от боя и в начале своем могло знаменовать воина отличной храбрости, а после обратилось в народное достоинство. Византийские летописи в 764 году упоминают о боярах, вельможах, или главных чиновниках славян болгарских. — Воеводами назывались прежде одни воинские начальники; но как они и в мирное время умели присвоить себе господство над согражданами, то это имя знаменовало уже вообще повелителя и властелина и не только воинского предводителя, но и судью.— Слово князь родилось едва ли не от коня, хотя многие ученые производят его от восточного имени каган и немецкого Konig. В славянских землях кони были драгоценнейшей собственностью: у поморян в средних веках 30 лошадей составляли великое богатство, и всякий хозяин коня назывался князем. В Кроации и Сервии именовались так братья королей; в Далмации главный судья имел титул великого князя.

Итак, первая власть, которая родилась в отечестве славян, была воинская. Сражения требуют одного намерения и согласного действия частных сил: для того избирали полководцев. В теснейших связях общежития славяне узнали необходимость другой власти, которая примиряла бы распри гражданского корыстолюбия: для того назначили судей, но первые из них были знаменитейшие герои. Одни люди пользовались общею доверенностью в делах войны и мира. — История славян подобна истории всех народов, выходящих из дикого состояния. Только мудрая, долговременная опытность учит людей благодетельному разделению властей воинских и гражданских.

Но древнейшие бояре, воеводы, князья, паны, жупаны и самые короли славянские во многих отношениях зависели от произвола граждан, которые нередко, единодушно избрав начальника, вдруг лишали его своей доверенности, иногда без всякой вины, единственно по легкомыслию, клевете или в несчастиях: ибо народ всегда склонен обвинить правителей, если они не умеют отвратить бедствий от государства. Этих примеров довольно в истории языческих, даже и христианских славян. Они вообще не любили наследственной власти и более принужденно, нежели добровольно повиновались иногда сыну умершего воеводы или князя. - Избрание герцога, то есть воеводы, в славянской Каринтии соединено было с обрядом весьма любопытным. Избираемый в самой бедной одежде являлся среди народного собрания, где земледелец сидел на престоле или на большом камне. Новый властитель клялся быть защитником Веры, сирот, вдов, справедливости: тогда земледелец уступал ему камень, и все граждане присягали в верности.

Однако ж многие князья, владея счастливо и долгое время, умели сообщать право наследственности детям. В западной Сервии был пример, что жена князя Доброслава по смерти его правила землею. - Государи славянские, достигнув самовластия, подобно другим ослабляли свое могущество уделами: то есть, всякому сыну давали особенную область; но эти примеры бывали редки во времена язычества; князья, по большей части избираемые, думали, что не имеют права располагать судьбою людей, которые только им поддались. Главный начальник, или правитель, судил народные дела торжественно, в собрании старейшин, и часто во мраке леса: ибо славяне воображали, что бог суда, Прове, живет в тени древних, густых дубов. Сии места и дома княжеские были священны: никто не дерзал войти в них с оружием, и самые преступники могли там безопасно укрываться. Князь, воевода, король был главою ратных сил, но жрецы, устами идолов, и воля народная предписывали ему войну или мир (при заключении коего славяне бросали камень в море, клали оружие и золото к ногам идола или, простирая десницу к бывшим неприятелям, вручали им клок волос своих вместе с горстью травы). Народ платил властителям дань, однако ж произвольную.

Так славяне в разные века и в разных землях управлялись гражданскою властью. О славянах российских Нестор пишет, что они, как и другие, не знали единовластия, наблюдая закон отцов своих, древние обычаи и предания о коих еще в VI веке упоминает греческий историк и которые имели для них силу законов писаных: ибо гражданские общества не могут образоваться без уставов и договоров, основанных на справедливости. Но как эти условия требуют блюстителей и власти наказывать преступника, то и самые дикие народы избирают посредников между людьми и законом.

Из изложенного можно сделать вывод о начале сословного деления у славян на основе воинских различий – вождь, ратник, затем – князь-дружинник. В гражданском обществе сословность состояла из бояр и «черного» народа. После формирования государства Российского и до правления Иоанна Грозного сохранялась названная сословность. Во времена Иоанна Грозного добавляется новое сословие «опричнина» служивые государевы люди. Позже «опричнина» отменяется царем и восстанавливается прежняя сословность.

В конечном итоге в России до Октябрьской революции 1917 года существовали четыре сословия – дворяне, крестьяне, мещане, купцы.

В современном мире сословность представлена властьимущими (это могут быть как чиновники, так и олигархи) и простым народом (рабочие, крестьяне, инженеры, ученые и т.д.). Таким образом, сословнообразующим фактором с древних времен и по настоящее время являются власть и деньги, которые и делят народ на властьимущих и властьнеимущих. В рамках этих двух сословий идет дальнейшее деление на слои, по наличию капитала и по профессиональному признаку.

Возвращаясь вновь к идеям сословности в государстве, отметим ее актуальность в настоящее время для государств, резко изменивших свой социальный строй – России и Восточной Европы. Разумное проведение идеи сословности в этих странах было бы весьма полезным для укрепления их государственности и силы. Для этого возможно обратиться к историческим формам, приемлемым для настоящего времени.

Новости

c

по

Ваше мнение

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль?
регистрация

Палаты Все новости Законодательство СП-Центр Персоналии

Поиск по сайту | Подписка на новости | Личная страница | Вопрос-ответ | 

Телефон: ,   Факс: