карта сайта

почта

Глава I. Сущность и источники власти

«…Власть в человеческом обществе – есть та основа, без которой не бывает никакой организации и никакого общества…»

1.1. Феномен власти

Человек – homo sapiens, по определению, существо разумное, но живущее не разумно, т.е. он не руководствуется в своем поведении чистым духовным разумом, но все действия свои подчиняет, образно говоря, затуманенному разуму. Затуманенный или «больной» разум – это разум, подчиняющийся чувствам, страстям, требованиям тела, но не духа. Отсюда вытекают все человеческие стремления в большинстве своем, по религиозному определению, греховные, в ряду которых главными являются гордость, сребролюбие, сладострастие. И поскольку эти страсти в большинстве случаев задают вектор поведения каждого из нас, в различной, конечно, мере, они движут человеческим миром и каждым человеком. И это истинно так. Подавляющее большинство людей, за исключением конечно святых, хочет удовлетворения потребностей тела и не просто удовлетворения, но удовлетворения в максимальной степени. Но поскольку для всех людей в силу ограниченности материальных благ это невозможно, объективным стало найти ту силу, которая бы дала преимущество перед другими в удовлетворении своих личных потребностей. И такая сила была дана человеку практически с момента его появления – это власть. Именно она является тем орудием, которое позволяет одному получить больше другого, больше необходимого, образно говоря «прожиточного минимума».

Власть как явление в человеческом обществе может проявляться в чистом виде как право властвования, полученное по наследству, завоеванное силой, взятое избранием или в «нечистом» виде – через деньги и обман. Чистый вид власти характерен для первых этапов развития человеческого общества и для монархического правления. Потому что в тот период у власти могли стать наиболее сильные как физически, так и умственно и эти данные были видны окружающим, так как каждый из них общался с лидером непосредственно в процессе войны или мирной жизни, поскольку властвование ограничивалось небольшим количеством людей – племя, род, город - государство.

По мере развития общества и особенно после появления денег власть стала «нечистой», т.е. она захватывалась в большинстве случаев не «львами», но «лисами», а иногда и «шакалами», не личной доблестью воина и вождя, а силой обмана придворных интриг и силой денег, которые стали со временем синонимом власти. В настоящее время «нечистота» власти достигла своего апогея, чему способствует сила мирового капитала и система всеобщей выборности. В конечном итоге сложившаяся система власти – это порождение страстей и, в первую очередь, страсти наживы, обогащения, сребролюбия, но явление не чистого рассудка. И это так. Но самое поразительное и в этом заключается ее феномен, что она – власть – обеспечивает, и подавление этих страстей и этим сохраняет как отдельного человека, так и человечество в целом. В первом случае мы имеем власть рассудка над чувствами и страстями у отдельного человека, когда ум и воля не допускают «бесчинства» страстей. Во втором случае мы говорим о власти, не допускающей «бесчинства» людей. И на этих моментах следует остановиться подробнее. Коснемся загадки «комплекса власти», который создает то, что мы называем прирожденным вождизмом, т.е. неудержимым стремлением властвовать и подчинять себе подобных. Это свойство проявляется с древнейших времен, начиная с шаманов и колдунов и заканчивая царями, императорами и президентами. Что же является движущей силой таких личностей? Служение на благо общества, государства, служение Богу? Или личное благополучие, обогащение? Или честолюбие, безнаказанное сладострастие и садизм? К сожалению, исторический срез правления многих правителей, начиная с древнейших времен и до настоящего времени, показывает, что среди тысячи из них можно найти немногих, кто бы воспринимал власть как служение Богу и народу. В остальных случаях – это жертвы собственных страстей, и в силу этого виновники многочисленных несправедливостей и жертв среди подчиненной им черни.

С духовной точки зрения ключ «комплекса власти» в первородном грехопадении человека. Второй ключ «комплекса власти» мы находим в области психологии, и, в частности, в одном из темных закоулков, куда мало кто заглядывает в том месте, которое называется садизмом.

Говоря о садизме, большинство ученых-психологов приходит к заключению, что психологическим корнем садизма является воля к власти, т.е. болезненная, патологическая потребность доминировать, командовать, властвовать. А когда имеешь власть, то для такого садиста уже сами собой открываются широкие ворота помучить других и не только психически, но и физически. Подтверждение этому тезису, наиболее яркое, мы находим в правлении римских императоров – Калигулы, Нерона и целого ряда других. «Здесь же мы находим и корни этого садизма, которые лежат в нарушении физиологии, а именно гомосексуализме практически всех римских императоров. Именно он, как показывают исследования, является основой агрессивности и базой «комплекса власти». Гомосексуализм – это проявление дегенерации человека, основа его саморазрушения и отсюда агрессивности и садизма»*. То есть саморазрушение требует разрушения окружающего. Отсюда социальная заразность гомосексуализма, его опасность для общества.

История показывает, что возможен и другой негатив власти, точнее правителей, который имеет не столько физиологические корни, сколько психологические – это грех гордости, когда человек, получивший власть, считает себя выше других во всех отношениях и порой эта гордость доводит его до полного сумасшествия, приравнивая себя к Богу, требованию оказания себе Божеских почестей. Таких примеров в истории более чем достаточно. Их можно найти в истории Древнего Рима, Греции и других языческих стран.

Каким же образом обществу, возможно, оградить себя от «бесчинства страстей» во власти? Здесь возможны два пути. Во-первых, необходимо не допускать к власти людей с физиологическими и психическими болезнями, вплоть до социального устранения таких личностей, во-вторых, если такой человек по попущению Бога оказался у власти необходимо создать вокруг него духовное окружение, которое бы помогло ему исцелиться от этих недугов души. И в этом неоценимую помощь может оказать Церковь, которая через молитву, покаяние, пост и делание (труд) может очистить душу такого человека. Ярким примером такого очищения является святой равноапостольный князь Владимир – креститель Руси, который после крещения и духовной работы превратился из свирепого и развратного вождя в мудрого правителя.

Но все-таки при всех негативах власти она жизненно необходима как для отдельного человека, так и для семьи, коллектива и общества в целом. С учетом изложенного нам предстоит задача рассмотреть двойственность власти, показать как ее позитивные, так и негативные стороны, ее источники и последствия, добро и зло во власти, человека во власти. Образно двойственность власти характеризуется примером с ливнем. Он размывает дороги, подмывает здания, из-за него образуются сели, в которых гибнут люди и животные. Но он же, с другой стороны, дает воду полям и, тем самым, способствует человеческому пропитанию. Или взять ветры, которые, превращаясь в бурю, разрушают жилье, убивают людей, топят корабли, но они же приносят прохладу истомившемуся от жары человеку, дают электричество, разгоняют тучи. Говоря о власти, следует отметить, что она скоротечна как тень от пролетающей птицы, вот ты ухватил власть обеими руками, но тут же она и вырвалась, словно порыв ветра, она также непрочна как дружба бедного с богатым, праведника со злодеем, она может пасть как горный поток и рассыпаться на мелкие брызги, она может лопнуть как мыльный пузырь.

Она желанна и благодетельна, но коварна и губительна, словно ядовитая змея. Она неблагодарна и вызывает зависть и ненависть, а радость от нее как от обманного сновидения. Примером одной из сторон власти, а именно ее бренности, является рассказ о царе Давиде, который однажды нашел в пещере останки некоего человека, а рядом на могильном камне было написано: «Я царь Рустам, правил тысячу лет, завоевал тысячу городов, победил тысячу армий, познал тысячу девственниц – царских дочерей. А потом я стал тем, что ты видишь. Ложе мое из песка, подушкой мне камни. Всяк, кто увидит меня, пусть не очаруется жизнью (а в нашем случае властью), как это случилось со мной».

Эти примеры показывают с одной стороны двойственность власти, с другой – ее скоротечность, но конечно для отдельного человека. Для человечества в целом власть явление вечное, потому что даже если все члены общества будут святыми, власть все равно будет иметь место в их взаимоотношениях, но, конечно же, не в форме силы, а в форме добровольного духовного подчинения.

Двойственность власти характеризуется и тем, что она имеет активное и пассивное начало, слагается из властвования и подчинения. Власть ощущает в себе волю, право и силу повелевать, равно и подчинение должно иметь смирение и рассудочность в акте повиновения. Такое сочетание по существу является идеалом двойственности власти. Но возможно и другое, когда власть принимает принудительную форму, облеченную силой принуждения, и это бывает всегда, когда нет элемента сознательного подчинения, но держится она либо на страхе, либо на временном интересе. И здесь следует сказать, что последнее сочетание стало наиболее типичным для современной власти практически во всем мире. Причина же такого положения в «нечистоте» власти, ее псевдозаконности, что косвенно подтверждается постоянным рвением властей различного уровня подтвердить свою легитимность, которая не заслужена, а куплена или получена обманом избирателей.

Говоря о власти, следует отметить, что воззрения на нее до настоящего времени имеют материалистическо-механическую основу, что, в принципе, неверно и искажает сущность власти, приводит к поверхностному взгляду на все, что связано с властью.

Феноменология и онтология власти показывают, что сущность ее обусловлена психологической основой. Потому что это единственная почва, разумно объясняющая общий факт власти и его различные проявления. Таким образом, ввиду этих пробелов, невозможно было бы продолжать рассуждения, не остановившись несколько на общих идеях власти и в частности власти государственной.

Факт власти в межчеловеческих отношениях — есть основной. Без него не бывает никакой организации, никакого общества. Бесполезно даже рассуждать о том составляет ли он добро или зло, ибо это значило бы подымать вопрос уже о направлении и употреблении власти, а не о ней самой по себе. Относительно же власти, как и обо всех явлениях природы, можно лишь рассуждать — в смысле отыскания ее причин и следствий. Но причины ее появления достаточно ясны и раскрыты выше.

Источник власти без сомнения составляет свойство всякого живого существа влиять на другое существо. Такое влияние может быть для последнего приятным или неприятным, сознаваемым или несознаваемым, благотворным или гибельным, наконец, может проходить все градации от нравственного тончайшего до грубейшего физического насилия; но во всех случаях перед нами одинаково оказывается тот результат, что один человек заставил или не допустил другого сделать нечто в противность собственному стремлению последнего.

Способность людей группироваться еще более осложняет этот факт, порождая власть и подчинения коллективные. Но при этом не излишне заметить, что сама способность группировки в некоторую коллективность обуславливается у людей их способностью властвовать и подчиняться. Вообще власть и принуждение — столь основные условия общественности, что все мечты построить общество без этой связи напоминают по фантастической неопределенности, скорее туманные картины сновидений, нежели хотя бы даже плохое рассуждение человека.

В этой связи отметим, что имеют место вредные для государственного управления и для власти как таковой философские рассуждения о «свободе» ряда известных философов. Это, в частности, А. Шопенгауэр и Н.А. Бердяев, идеи которых разделяет сейчас прогрессивная часть «интеллигенции». Суть их заключается в следующем. Любая всеобщность для них есть безличное начало и, стало быть, личность определяется как принципиально не всеобщее, как единичное и единственное. Всеобщее, соответственно трактуется как власть государства, общества, коллектива над человеческой личностью, а поскольку оно (общество, государство) безлико, то и не имеет права властвования над личностью. Отсюда выводится тезис о верховной ценности личности, ее интересов, а не интересов всеобщих – государства, общества, коллектива. В этом подходе заложена «бомба» анархизма, диссидентства и безвластия. При таком подходе в обществе царствует самозаконная иррациональная воля, сущность которой – ненасытное стремление хотеть. В результате у А. Шопенгауэра – это страстное желание, вожделение, похоть в самом широком смысле, не только сексуальном, которая не подчиняется никакому закону и находится по ту сторону добра и зла. Отвергается трактовка свободы как подчинение нравственному всеобщему закону, а тем более подчинения всеобщему началу, т.е. власти.

Это идея автономии воли, которая отвергает всякие авторитеты, законы «для моей воли». Воля свободна только тогда, когда сама ставит над собой закон, которому затем и подчиняется. Человеческое «я» стоит выше суда других людей, суда общества и даже своего бытия, потому что единственным судьей является тот нравственный закон, который составляет истинную сущность «я», который это «я» свободно признает. Афоризмом всего этого сумасбродного подхода являются следующие слова Бердяева: «Калечить свое «я», свою человеческую индивидуальность во имя долга – вот слова, которые для нас не имеют никакого смысла».

Всякому разумному человеку видна великая опасность такой философии для общества, поскольку она толкает людей из человеческого общества в звериное … место «я» будет определяться только силой, но не законом. Эта философия, кстати, является и основой «прав человека», а не его обязанности и ответственности.

О свободе и власти говорят иногда, как о чем-то противоположном. Это, однако, проявления одного и того же факта. Обладание силой дает свободу, как субъективное состояние сильного, и дает власть, как его объективное состояние в отношении окружающих. Даже равносильные существа, вступая в компромисс или соглашение, не делаются оба только свободными, а также, в известных отношениях, взаимно подчиняются. Но, равносильных существ, вообще говоря, не бывает, а группировка еще более усложняет отношения, отчасти уравнивая силы, отчасти еще более увеличивая их различие. В результате человеческое общество оказывается все соткано из разнообразнейшего сплетения всевозможных видов взаимной власти и подчинения.

Не соглашаясь на множество подчинений, ни один человек не мог бы сохранить и одной былинки своей свободы. Уничтожить власть и подчинение — невозможно... по крайней мере, для нас, людей. Один Бог мог бы совершить такое чудотворное изменение созданного им мира. Мы же можем только приспосабливаться к законам природы своей, можем до известной степени направлять явления власти и свободы, комбинируя их более удобным для себя способом. Так люди, по мере разумения, всегда и действовали. Вся история, с известной точки зрения, есть история различных приспособлений власти и принуждения, точно так же, как, с другой точки зрения, это есть история человеческой свободы.

Власть и свобода — это лишь различные проявления одного и того же факта — самостоятельности человеческой личности.

Эта психологическая основа юридических отношений в современном мире нередко игнорируется и даже отрицается. Нередко приходится слышать, будто бы всякое сближение вопроса о свободе личности в смысле психологическом и о гражданской свободе — только запутывает дело. Это глубокая ошибка узких и слабых умов. Напротив, гражданская свобода делается понятием без всякого мерила, без всяких мотивов, без всякой возможности разумного анализа, — как только мы забываем ее психологическую почву. Все так называемые юридические отношения в истории выдвигаются, слагаются, изменяются на основе явлений, создаваемых психологическими мотивами, и без этих последних необъяснимы. На эту психологическую почву, как единственно реальную, мы и должны твердо встать с самого начала рассуждения.

С тех пор как мир стоит, люди ропщут против принуждения и насилия, как и против злоупотреблений свободы. Действительно, как свобода может приводить к вредным последствиям, так и принуждение, особенно в своей крайней форме “насилия”. Но вообще вопрос о принуждении и насилии сложнее, чем выставляют декламаторы свободы и демократии.

Вообще говоря, границы, отделяющие благотворное воздействие от зловредного насилия, определяются вовсе не присутствием принуждения. Иные допускают и даже рекомендуют “нравственное влияние”, включительно до современных психологических воздействий через средства массовой информации, особенно телевидение, и в то же время возмущаются явным принуждением. Но такое “нравственное влияние” есть такое же принуждение, как и насилие физическое. Нередко само по себе оно гораздо глубже подавляет свободу другого человека, сильнее его подчиняет, нежели принуждение материальное.

Принуждению материальному человек подчиняется лишь в отношении своих поступков, но, не теряя внутренней свободы, тогда как при воздействии нравственном способен превращаться совершенно в то, чего желает другой человек. Во имя ли свободы рекомендовать такую систему? Человек, ценящий свою личность, конечно, предпочтет быть жертвой насилия, нежели стать игрушкой чужого “нравственного влияния”, С точки зрения пользы общественной, точно также, не всегда нравственное влияние предпочтительнее принуждения. Сверх того принуждение само по себе оказывает в иных случаях “нравственное влияние”, а в других и очень многих случаях в сферах действия власти общественной остается единственным средством. В подобных случаях принуждение, будучи необходимо, тем самым законно. В других же случаях “нравственное воздействие” может быть не только вредным, и, стало быть, предосудительным, но даже преступным. Вообще никаких способов воздействия на другого человека суммарно и, безусловно, нельзя ни рекомендовать, ни отрицать. Когда, в какой мере они нужны или допустимы — это определяется нашей верой, нашей философией, окружающими условиями, — и на основе всего этого — рассуждением, законом, обычаем, исторической прак¬тикой и т.п. Все это не порождает власти и проистекающего от нее принуждения, а лишь стремится подчинить то и другое действию разума и нравственного начала. Сами же по себе власть и принуждение, все-таки, остаются, вечны, потому что проистекают из природы человека, и не уничтожаются в числе орудий человеческого общежития, которое вырастает из природы личности. Таким образом, весь вопрос состоит только в том, или ином их направлении.

Если элемент власти является неотделимым началом всякой общественности, то государство служит завершением системы общественной власти.

Против современных тенденций к отрицанию роли государства и усиления глобализма громко говорит весь исторический опыт человечества. С тех пор как люди живут сколько-нибудь сознательно, с тех пор как они имеют историю, человечество живет на основе государственности. Современные материалисты-глобалисты вызывают тени доисторического прошлого, ища в нем общество, чуждое государственности, как опору для своих мечтаний о безгосударственном будущем. Но разве может служить идеалом будущего быт диких стад одичавших людей доисторического прошлого? Для них самих, как только они начинали несколько подниматься из падения, разве не появлялся, наоборот, идеал государственности, при помощи которого они и успевали достигать более высоких ступеней общественности и культуры? Этот идеал возникал одинаково у всех народов, порождаемый, очевидно, самой природой человека. Отрицание — отголосок диких сторон этой природы — не составляет какого-либо изобретения современности. Оно тоже всегда было. Древние декламации какого-нибудь софиста Протагора ничем не отличаются от современных антивластных декламаций:

“Пусть, говорил еще Протагор, — явится человек с могучею природой, стряхнет и порвет все эти путы, попрет ногами все наши писания, чары, волшебства, наши законы, противные природе, и станет надо всем этим, как господин, он, которого мы сделали рабом, и тогда мы увидим торжество справедливости, как оно установлено природой”.

Эту дешевую премудрость звериной “свободы” люди знали издревле, но что же от нее осталось в истории в наследство человечеству? Что двигало наши общества, кто остался учителями человечества? Не эти отрицатели и нигилисты, а умы, как Платон, Аристотель, Солон, Нума, которые анализировали идею государства, находя в ней даже высшую человеческую идею. Служили благу своего времени и остались с благим влиянием на будущее практические устроители государств, юристы, формулировавшие правовые идеи... Вот кем жило и двигалось человечество. Нигилистические же декламации есть ныне, как были в древности, но как теперь и тогда ничего не создавали, многое расстраивали, но все-таки остались бессильны свернуть человечество с его государственного пути развития.

Да и возможно ли иначе. Везде и всегда положение человека определялось частными, случайными, даже внешними его преимуществами. Личность во всей ее случайности, свобода во всей ее необузданности лежали в основании общественного быта и должны были привести к господству силы, к неравенству, междоусобиям и анархии. Такое положение создавало необходимость высшего союза — государства. Только в государстве может развиваться разумная свобода и нравственная личность; предоставленные же самим себе, без высшей сдерживающей власти, оба эти начала разрушают сами себя.

Государство поэтому — есть высшая форма общежития, высшее проявление народности в общественной сфере. В нем неопределенная народность собирается в единое тело, получает единое отечество, становится народом. В нем верховная власть служит представительницей высшей воли общественной, каков бы ни был образ правления. Эта общественная воля подчиняет себе воли частные и устанавливает, таким образом, твердый порядок в обществе.

Ограждая слабого от сильного, она дает возможность развиться разумной свободе; уничтожая все преимущества случайные, не имеющие для общества никакого веса, она производит уравнение между людьми; оценивая единственно заслуги, оказанные обществу, она возвышает внутреннее достоинство человека. Заставляя всех граждан уделять часть своих средств для общественной пользы, она содействует осуществлению тех разнообразных человеческих целей, которые могут быть достигнуты только в общежитии при взаимной помощи, и для которых существует гражданский союз.

Таким образом, государство в лице верховной власти является направляющей силой в обществе, но не заменой его и не входит во все сферы его деятельности. Государство вырастет из общественной Среды как необходимый регулятор его взаимоотношений и “гаситель” противоречий, как между отдельными гражданами, так и между группами и отдельными слоями. В этом заключается его роль как баланса интересов общества. Не создав государства, т.е. не признав объективной необходимости власти, общество собственным своим прогрессом породило бы в себе столько внутренней борьбы, что уничтожило бы себя.

Заключая рассуждения о феномене власти, скажем, что он (феномен) заключается в ее вечности, двойственности и жизненной необходимости для всякого человеческого сообщества и каждой человеческой личности. Ибо там, где нет власти, там разрушение и смерть.

*-Климов П.И. «Протоколы красных мудрецов», Кубаль, 1992 г.